Начальная страница

Николай Жарких (Киев)

Персональный сайт

?

Миролюбие абсолютных монархий и агрессивность демократий

Г. П. Когитов-Эргосумов

Общенародная сплочённость, нерушимое единство народа и монарха, характерное для абсолютных монархий, благотворно влияет не только на внутреннюю их политику, но и на внешнюю. Иначе и невозможно, потому что внешняя политика государства не может не быть продолжением его внутренней политики. Не случайно ведь никто не верит в миролюбивые внешнеполитические мероприятия всяких самозваных и фашистских правительств, которые внутри своих стран проводят политику массового уничтожения всех несогласно мыслящих, – и это потому, что всякий думает: “Если эти правительства с такой неукоснительностью обращаются с собственными народами, то каких же зверств могут ожидать от них народы посторонние? Если они в мирное время сбивают пассажирские самолёты нейтральных стран, то чего же ожидать от них в случае, не дай бог, войны?”

Внешняя политика абсолютных монархий строится на тех же принципах, что и внутренняя, а именно: непреклонное стремление к народному благу и нестеснение монархов законами. Принцип народного блага в области внешней политики расширяется до принципа блага всех народов, и поэтому народы всех стран, изнывающих под игом конституционных монархий и демократий, с надеждой обращают свои взоры к абсолютным монархиям. Поскольку внутри абсолютной монархии господствует классовый мир и полное единство, то политика мира и добрососедства по отношению к другим странам, проводимая монархами, лишена того лицемерия и двоедушия, которым заражена миротворческая фразеология узурпаторских и террористических правительств. Всякий абсолютный монарх прекрасно понимает, что война несёт народам неисчислимые беды и что никакие полезные приобретения, которые могут быть следствием успешной войны, не могут уравновесить той задержки общественного прогресса, которой неизбежно отзывается война во внутренней жизни страны. Поэтому внешняя политика абсолютных монархий – это политика мира, и продиктована она не какими-либо временными конъюнктурными соображениями, а вытекает прямо из внутренней сущности монархии. Эта политика прекрасно выражена словами народной песни:

Мы на горе всем буржуям

Мировой пожар раздуем.

Всіх панів до’дної ями,

Буржуїв за буржуями

Будем, будем бить!

Штыками и картечью

Проложим путь себе.

В бой последний, монархисты, собирайтесь,

Кто не с нами, тот наш враг, тот должен пасть.

Нас не страшат ни борьба, ни сраженья,

Ярко горит путеводный маяк!

И помешать нам в победном движенье

Пусть не пытается враг!

Мы мчимся на конях

Туда, где виден враг.

И в битве упоительной

Лавиною стремительной

Врагов всех разнесём мы по кускам!

Охраняй свои границы,

Нам врагов не перечесть.

Бьём врагов мы без пощады,

Крепко держим нашу честь.

Вражьей силы не счесть,

Но геройский дозор

Начинает с врагом

Боевой разговор.

– Не пройдёшь, подлый враг!

– Слышен голос гранат.

– Разобьём тебя в прах!

– Пулемёты твердят.

Боевой разговор

Продолжают стрелки,

Им с врагом говорить

Помогают штыки.

Очень точно наводит наводчик,

А “максим”, точно молния, бьёт.

“Так, так, так!” – говорит пулемётчик,

“Так-так-так!” – говорит пулемёт.

Напротив того, конституционные и демократические страны, где основной чертой внутренней жизни является раздор и постоянная классовая и партийная борьба, фаталистически склоняются к военным авантюрам каждый раз, когда их внутреннее положение ухудшается. Расчёт их основан, во-первых, на том, что небольшие успешные войны приносят правительству политические и экономические дивиденды; во-вторых, на том, что обстоятельства военного времени позволят им ограничить свободу деятельности оппозиционных партий – ту самую свободу, которой так кичатся “демократы”, и вообще под шум военной истерии производить такие мероприятия, которые в спокойном состоянии встретили бы всеобщий отпор.

Все абсолютные монархии принципиально похожи друг на друга. Это их свойство объясняется, во-первых, сходством социальной структуры; во-вторых, общностью целей и политических принципов, в-третьих, идентичностью административно-хозяйственного аппарата. Поэтому, встречаясь на международной арене, монархии не только не вступают в конфликт, но чаще всего заключают между собой тесный экономический, политический, военный и идеологический союз, который позволяет им отстаивать интересы всех народов сообща, а потому несравненно успешнее, чем по одиночке. Союзы эти, в отличие от союзов, заключаемых между двумя демократиями или демократией и монархией, (эти последние основаны на временном или случайном совпадении корыстных, хищнических интересов и потому не бывают ни длительными, ни прочными, ни искренними), носят принципиальный характер и потому отличаются таким же единством и сплочённостью, как единство народа и монарха внутри каждой из стран. Единство это достигло такого высокого уровня, что предлагают, по аналогии с термином “концентрационный лагерь”, термин “монархический лагерь”, то есть сообщество монархических стран, отгороженное колючей проволокой от врагов монархизма на международной арене. В отличие от демократических союзов, носящих, как правило, неравноправный, кабальный характер, абсолютные монархии заключают союзы “как вольный с вольным и равный с равным”. Естественно, что монархии, проводя внутри стран политику свободы (не лживой демократической свободы, а подлинной свободы монарха в распоряжениях) и равенства (тоже не мнимого демократического равенства, а подлинного равенства всех подданных перед произволом), не могут проводить иной политики в международном масштабе.

Из всего сказанного выше о внешней политике абсолютных монархий вытекает, что войн между ними быть не может. Абсолютные монархии всегда имеют возможность договориться между собой и найти компромисс, наилучшим образом обеспечивающий интересы всех народов. Когда и указывают в истории на примеры случавшихся между монархиями войн, то если посмотреть на эти примеры непредвзято, увидим: войны эти были следствием пагубных уступок монархов конституционным идеям. Монархи сами по себе не заинтересованы в войнах, но когда они начинают слишком прислушиваться к мнению своих воинственных и безответственных советников, а тем более предоставлять им право самим решать какие-то дела, то они нередко вовлекаются в войны против своей воли. Но разве я не отметил выше, что основной приём всех конституционных правительств – это сваливать на монарха ответственность за свою безрассудную политику?

Из принципиального миролюбия абсолютной монархии вытекает самое священное право и обязанность всех людей доброй воли: способствовать успеху мирных инициатив абсолютных монархов, а в случае возникновения войны между абсолютной монархией и какой-либо другой страной защищать монархию с оружием в руках и всячески помогать её военной победе, не останавливаясь при этом даже перед нарушением конституции своей страны. Можно сказать и более: истинным отечеством всех благонамеренных людей мира является абсолютная монархия; у благонамеренного человека, живущего за пределами монархии, двойное гражданство: по рождению и месту службы он – гражданин своего богомерзкого конституционного или демократического отечества, но по духу и по велению сердца он – подданный абсолютного монарха. Ясно, что обязанности, налагаемые на него формальным гражданством, могут исполняться им лишь в том случае, если они не противоречат обязанностям настоящего гражданства.

Если же между двумя государствами, каждое из которых именует себя абсолютной монархией, всё же начинается война, то это отнюдь не означает нарушения указанного выше закона, а означает только, что одно из государств (или даже оба) незаконно присвоили себе звание абсолютной монархии и позорят таким путём высокое значение этого термина. Определить, которое из воюющих государств подлинно является абсолютной монархией, а которое незаконно узурпировало это название, тоже очень просто:

так как “война является величайшим испытанием для народного хозяйства и общественного строя того или иного государства и требует от его экономики огромного напряжения и соответствующей подготовки ещё в мирное время” [1, т. 1, е. 407],

то очевидно – победившая страна недаром называлась абсолютной монархией и в огне сражений доказала своё право на это название, а проигравшая страна только притворялась абсолютной монархией, а на деле допускала конституционные или даже демократические иллюзии, последствия которых проявились в ходе войны и в её результатах.