Военная непобедимость абсолютной монархии и неизбежность военного разгрома всех демократий

Г. П. Когитов-Эргосумов

Наконец, преимущества абсолютной монархии в области идеологической настолько очевидны, что их вынуждены признавать даже самые ярые сторонники конституций и демократий. Цель любого государства в области идеологии – препятствовать, насколько возможно, распространению в народе пагубной привычки мыслить. Поскольку по нынешним временам уже повсеместно признано за истину, что без философии даже мужик не сможет сохой землю ковырять, то все надежды остаётся возложить на то, что мужик усвоит правильную философию, которая помогает сохой землю ковырять, а безумные и ложные, гласящие о существовании плуга, оставит без внимания. Но для того, чтоб мужик усвоил именно правильную философию, необходимо, во-первых, чтоб она изучалась повсеместно, и во-вторых, чтоб это изучение было обязательным. Поскольку единственным обстоятельством, смягчающим вину людей, приверженных неправильной философии, является незнакомство с философией правильной, то при соблюдении сих двух условий никто не сможет оправдаться тем, что он не был извещён о правильном образе мыслей. Очевидно, что действительное и полное соблюдение этих условий возможно только при абсолютной монархии, так как обязанность подданных исповедовать правильную философию и верить в правильных богов прямо вытекает из основного принципа абсолютной монархии – верховной собственности монарха на всё, в том числе – и на мысли и чувства своих подданных. Поэтому философия, которой придерживается подданный, не есть его личное достояние, но есть составная часть общенародной философии; следовательно, лица, не то что проповедующие, но хотя бы придерживающиеся внутри себя неправильной философии, подлежат наказанию как приносящие ущерб коронной собственности.

Конституционные монархии и демократии сознают, что для них последовательное проведение указанных двух принципов невозможно, и потому объявляют философию частным делом граждан. Сии последние, оставленные без наставления о правильном образе мыслей, с неизбежностью впадают в ошибки и разномыслие, что порождает пререкания даже по таким предметам, которые в правильной философии всесторонне изучены. Разномыслие и пререкания создают благоприятную почву для консервации самых отсталых воззрений и процветания ложных, нежизнеспособных отраслей науки и искусства. Конституционные монархии и демократии уповают поэтому на то, что их идеи овладеют массами сами собой, единственно в силу своих внутренних достоинств. Они забывают, однако, то бесспорное положение, что идеи только тогда овладевают массами, когда они становятся силой, то есть, иными словами, когда они пользуются благосклонностью полиции. Но полиция в конституционных и демократических государствах уклоняется от своей первейшей и труднейшей обязанности – распространять и поддерживать правильную философию, ссылаясь на законы, которые-де предписывают ей наблюдать только за общественным порядком, отнюдь не касаясь мыслей и чувств обывателей. Законы эти – если только подобные безумные, пагубные и смехотворные постановления достойны звания законов – игнорируют ту диалектическую связь, которая существует между философией и благопристойностью, в частности, то обстоятельство, что в отсутствие единомыслия нельзя в строгом смысле говорить об общественном порядке: что же это за порядок, если один думает так, а другой – этак!? при этих условиях порядок, то есть покой, относителен, а движение, то есть бунты, абсолютно. Таким образом, демократические и конституционные правительства, неспособные создать достаточных преград на пути человеческой мысли, демонстрируют свою идеологическую несостоятельность.

Из всего сказанного выше с неизбежностью вытекает военная непобедимость абсолютной монархии. Я не буду повторять по этому вопросу то, что в основном уже сказано, например, что монархическая армия является инструментом защиты мира, что она представляет собой диалектическое единство фронта и тыла, что все мирные обыватели монархии суть солдаты свободы, а все солдаты монархии ведут себя в труде как в бою, и т.д. Остановлюсь только на тех чертах монархической военной теории и практики, которые наиболее рельефно отличают её от прочих.

В области военной теории нужно исходить из принципиального миролюбия абсолютной монархии. Армия её, в отличие от конституционных и демократических армий, являющихся орудием агрессии, имеет всегда исключительно оборонительные задачи и не может иметь никаких иных. Поэтому при военном столкновении с хищными демократиями последние всегда имеют вначале временное преимущество: они в силу своей агрессивности могут заранее перевести экономику на военные рельсы, а монархия не может; они могут скрытно отмобилизовать и сосредоточить ударные группировки войск, а монархия не может; они, наконец, могут напасть не только без объявления войны, но вдобавок ещё и внезапно, а монархия всегда всем даёт за месяц знать, что намерена воевать. Вследствие своего принципиального миролюбия монархия в первом периоде войны с вооружённым до зубов врагом неизбежно вынуждена терпеть поражения. В течение этого же первого периода война совершается перевод монархической экономики на военные рельсы, превращение всей страны в единый концентрационный лагерь и мобилизация всех сил на разгром врага. Второй период войны начинается с битвы, переламывающей хребет неприятельского нашествия и окончательно отдающей стратегическую инициативу в руки монарха. Заканчивается этот период полным изгнанием оккупантов с территории абсолютной монархии или территории, которую в результате послевоенного устройства мира стали считать принадлежащий монархии. В третьем периоде войны монархическая армия добивает врага в его собственном логове и освобождает обитателей логова от ига кровожадной демократии или агрессивной конституции. В этом же периоде она освобождает народы тех стран, которые лежат между границей абсолютной монархии и границей логова. Освобождённые ею народы получают возможность сами решать свою судьбу, в результате чего они становятся на путь антиконституционного и антидемократического развития, приводящий к победе абсолютной монархии. Эта победа монархии становится залогом прочности послевоенного мира, тем более что монархические генералы имеют возможность становиться министрами и даже царями во вновь учреждаемых монархиях. Все эти основные положения монархической военной стратегии многократно проверены на опыте.

Преимущества такой передовой стратегической теории проявляются, например, в том, что демократическое государство, потерпев частную военную неудачу, обычно разваливается или по крайней мере теряет власть над событиями, вследствие чего его частная неудача превращается в общее поражение. Абсолютная же монархия, приученная на первом этапе всякой войны терпеть поражения, относится к ним спокойно, зная, что её дело правое, что враг будет разбит и что победа всё равно будет за ней. В результате такой стратегии противник абсолютной монархии, несмотря на серию военных побед, отчаивается выиграть войну в целом, – и вот тут-то его и настигает второй стратегический период войны.

В области оперативного искусства военные теоретики монархии исходят из аксиомы, что абсолютный монарх является самым гениальным полководцем мира в данный момент времени и что эта гениальность является основным фактором успеха планируемых кампаний и сражений. Отдельные частные неудачи монархических войск объясняются только тем, что не все приказания монарха исполняются точно и вовремя, или же тем, что мелкие начальники пытаются локализовать зарождающиеся опасности собственными силами, чтобы утаить свои упущения, и несвоевременно докладывают монарху об изменении обстановки. Этими же причинами объясняются и потери монархических войск: поскольку во всех монархических уставах ясно сказано, что попадать под пули врага нельзя, то убивают на войне только нарушителей устава. В согласность с этим положением теории все монархические романы и пьесы о войне единогласно свидетельствуют, что погибают на войне только трусы и предатели, а доблестные исполнители воли монарха всегда остаются не только живы, но и целы-невредимы.

В области тактики теоретики монархического военного искусства исходят из того, что основной метод борьбы с врагом есть метод убеждения, перевоспитания, положительного примера. Например, в ходе воздушного боя монархический лётчик никогда не атакует сразу, но сначала предлагает неприятелю сдаться и проследовать на указанный ему аэродром, потом – в случае отказа – даёт предупредительную пушечную очередь трассирующими снарядами (или, если на истребителе нет пушечного вооружения, лётчик открывает в кабине форточку и стреляет из ручной ракетницы), и уж затем только атакует настоящим образом. Причём такого метода боевые уставы монархической авиации приказывают придерживаться не только по отношению к боевым, но и к пассажирским самолётам. Во время боевых действий на территории иностранных государств монархические командиры ставят своим солдатам задачи спасать детей из полуразрушенных и горящих зданий, снабжать хлебом и горячей пищей голодных местных жителей и помогать им налаживать мирную жизнь. Применять оружие монархическим солдатам разрешается только в случае противодействия со стороны демократических солдат в выполнении указанных задач, а также если в силу демократических предрассудков дети не желают выходить из горящего здания, или голодные не хотят есть выданный им хлеб, или обыватели не желают жить мирно.

О прочих сторонах военной деятельности абсолютной монархии я не считаю нужным распространяться, так как все необходимые закономерности с очевидностью вытекают из основных экономических, социальных, политических и идеологических свойств монархии, и преимущества её в этих областях совершенно отчётливо проявляются в их военных аспектах.

Даже самый краткий очерк различных сторон общественной жизни демонстрирует всякому заражённому способностью мыслить, но не предубеждённому человеку ту истину, которая свежим людям и так очевидна, а именно, что абсолютная монархия во всех отношениях превосходительнее прочих форм правления. Если же человек не только заражён мыслью, но и предубеждён против монархии, то тут словами ничего не поделаешь – ещё великий Бисмарк говорил, что “против демократов помогают только солдаты”. Весь приведённый выше очерк нужен главным образом для того, чтоб в дальнейшем изложении каждый раз не возвращаться к вопросу о пагубности конституции…