№ 82 – 87

Николай Жарких

82. Князя Михаила Евнутьевича

Филарет: сын Евнутия Гедиминовича (Родосл. кн., 81, 137).

Р. Зотов: Михаил Евнутьевич Гедиминовича (1386 – 1399). Он был князем Заславским, а в черниговский список попал, пожалуй, как владелец каких-то имений на Черниговщине.

Л. Войтович: как у Зотова.

Мои рассуждения: князь Михаил Евнутьевич, внук Гедимина, известный из современных ему документов 1383 – 1398 годов [Wolff J. Ród Gedymina. – Kraków: 1886, s. 35 – 36]. В 1399 г. погиб в битве на Ворскле.

Вывод: бесспорно, князь Михаил Евнутьевич (1).

83. Князя Давида Остинковича
и княгиню Александру черноризицу

Филарет: литовского рода.

Р. Зотов: среди потомков Гедимина такого князя нет.

Л. Войтович:

«Боярская семья Остиков в XVI в. вступала в брачные связи с княжескими семьями. Так Николай Юрьевич Остик был женат на княжне Анне Романовне Друцкий-Любецкий († 1571), а его дочь Анна была выдана за князя Льва Александровича Сангушко-Каширского [Яковенко Н.М. Украинская шляхта с конца XIV до середины XVII в. (Волынь и Центральная Украина). – К., 1993, с. 291, 295]. Наверное Давид Остикович был боярином, который женился на княжне Александре, дочери одного из князей, которые держали какое-то княжество в Черниговской земли на рубеже XIV – XV вв.»

Мои рассуждения: теория Войтовича о боярине, который втиснулся между князей благодаря браку с какой-то княжной, выглядит неубедительно – прежде всего потому, что мы не знаем достоверных аналогов для такой практики (возможный случай передачи княжеского титула через женщину я рассмотрел в списке участников битвы на Ворскле 1399 г.).

Но я для этого имени имею лучшие предложения, целых два:

1, в лето 6953 (1445) приходила литья в Калугу, господин Судивой, господин Родивил Осикович и т. д. [Никоновская летопись – ПСРЛ, 1901 г., т. 12, с. 63; из более ранних летописей есть такая запись в ЕЛ, но без «Родивила»];

2, пана Григория Остюковича москва схватила после поражения литовского войска на Ведроши (14.07.1500) [Никоновская летопись – ПСРЛ, 1901 г., т. 12, с. 252].

Итак, род Остиковичей был на Литве хорошо известен, и из него вышли Радзивиллы (князья с середины 16 в.) – по крайней мере автор Никоновской летописи так думал.

О других представителях этого рода 16 в. можно посмотреть у Ю. Вольфа [Wolff J. Kniazowie litewsko-ruscy od końca 14 w. – Warszawa: 1895 s. 270 – 271]: Юрий Григорьевич Остик, женат на княжне Марине Михайловне Мстиславской (1539); Григорий Григорьевич Остик, женат на сестре Марины – Анастасии Михайловне. И это все только на бегу я замечаю, специальных поисков я не делал.

Думаю, что кого-то из этих Остиков-Остиковичей автор СКЛС ошибочно считал князем.

Вывод: запись не удается объяснить (3).

84. Князя Иоанна Козельского, приемшего ангельский образ, княгиню его Агриппину

Филарет: Иван Титович Козельский, правнук Михаила Святого, родоначальник кн. Елецких и Горчаковых (Родосл., 68; Долгоруков, 1, 49).

Р. Зотов: Иван Титович Мстиславича (Карачевского) Михайловича (Карачевского).

Л. Войтович: «Здесь записан Козельский князь Иван Титович, который в 1371 г. упоминается как вассал Ольгерда Гедиминовича.»

Мои рассуждения: в отдельном очерке. Здесь – коротко: поскольку родословная книга выводит Ивана от мифического Мстислава Карачевского, а других упоминаний об Иване нет, – надо признать его литературно-мифическим князем. Откуда «историки» взяли, что он упоминается в 1371 году – я не доискался, ссылок на первоисточники нигде нет, а в известных мне летописях, договорах его нет. Считаю это упоминание фикцией.

Вывод: можно не сомневаться, что автор СКЛС имел в виду Ивана из родословных книг (1), но нельзя признать реальность его существования (3).

85. Князя Симеона Туровского Юрьевича

Филарет: в его тексте «Симеона Юрьевича Торуского».

Р. Зотов: принял вариант текста Филарета: «Торуского» вместо «Туровского». По родословию Одинцевичей (литовская летопись Даниловича), кн. Юрий Михайлович Торуский дал своим сыновьям: Всеволоду – Торусу, Семену – Канин, Михаилу – Мышагу, Ивану – Волкону, Константину – Оболенск. По Бархатной книге у этого Юрия было три сына: Семен Торуский, Всеволод Мезецкий и Константин Оболенский.

Л. Войтович: не упомянутый в источниках, пожалуй сын № 71.

Мои рассуждения: родословные книги [ВОИДР, 1851 г., т. 10] не знают Семена Юрьевича Торуского, хотя в родословии Одинцевичей [ПСРЛ, 1980 г., т. 35, с. 282] он действительно значится. Больше – в отдельном очерке.

Вывод: можно не сомневаться, что автор СКЛС имел в виду Семена из родословий (1), но нельзя признать реальность его существования (3).

86. Князя Димитрия Ольгердовича и княгиню его Анну,
и сынов их князя Михаила, князя Иоанна

Филарет: этот самый князь уже был упомянут как № 79.

Р. Зотов: Старший (1372 – 1399). Его сыновья Михаил и Иван Дмитриевичи Трубецкие упоминаются в родословиях. Но происхождение Трубецких от Гедимина не является неоспоримым.

Л. Войтович:

«Безусловно, что речь идет о Дмитрии-Бутаве Ольгердовиче, который погиб в 1399 г. в битве на р. Ворскле. В свое время он держал Трубчевское и Брянское княжества, а в 1380 г. был сюзереном всей Черниговской земли. Другой Дмитрий Ольгердович – Дмитрий-Корибут был женат на Анастасии, дочери великого князя рязанского Олега Ивановича (Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России, т. 2, N 67, c. 104). Имя жены Дмитрия-Бутава из других источников неизвестное. На основании Любечского синодика можно утверждать, что ее звали Анной.»

«Оба сына Дмитрия-Бутава и Анны – Михаил и Иван Киндырь известны из других источников. Иван Киндырь погиб с отцом на р.Ворскла в 1399 г. [ПСРЛ, т. 35, с. 52, 73, 139, 161, 187, 208], а Михаил унаследовал Трубчевское княжество [Любавский М. Областное деление и местное управление Литовско-русского государства ко времени издания первого литовского статута. – M., 1892, с. 45]».

Мои рассуждения: историки приложили много усилий, чтобы разграничить двух сыновей Ольгерда – Дмитрия и Корибута. Но стоит обратить внимание на такой момент: источники из православного мира (в частности, московские) знают только князя Дмитрия и совсем не знают Корибута (единственное упоминание о нем – в списке сыновей Ольгерда под 1377 годом). Они пишут просто «Дмитрий Ольгердович» и не имеют никакого сомнения, что здесь может быть что-то неясно. И мы должны считаться с тем уровнем знаний, который мог иметь автор СКЛС (как мы видели, католические – латинские или польские – источники ему совсем не известны).

Дмитрий и его сыновья Иван и Михаил стоят в родословной книге 1610 г. [ВОИДР, 1851 г., т. 10, с. 82], Но авторитетные для своего времени – для конца 14 в. – источники этих сыновей не знают.

Что же касается князя Ивана Дмитриевича Киндыря, погибшего на Ворскле в 1399 г., то повесть о битве не называет его сыном Дмитрия Ольгердовича. Нам не известно, сыном которого Дмитрия был Иван, и поэтому не приходится считать эту повесть подтверждением существования сына Дмитрия Ольгердовича по имени Иван.

Вывод: этих князей можно считать заимствованными из родословий конца 16 в. (2), но реально существование только князя Дмитрия (1); существование его сыновей нельзя признать реальным (3).

87. Князя Иоанна Олгимонтовича и княгиню его Агриппину

Филарет: без комментариев.

Р. Зотов: Иван Ольгимонтович Гольшанский (1390 – 1401 (?)), киевский князь (1396 – 1399? – Густынская летопись). Князь Иван Борисович Киевский погиб на Ворскле (Густынская летопись; ПСРЛ, 4, 104; 5, 251; 8, 73; 15, 459 – 459). По другим данным, в 1401 г. он присягнул Ягайло (АЗР, 1, № 18).

Л. Войтович:

«Князь Иван Ольгимантович занимал киевский престол в 1396 – после 1401 г. В отношении личности Ивана Ольгимантовича и версий вокруг киевского князя Ивана Борисовича, который погиб в 1399 г., мы уже писали ранее [Войтович Л. Удельные княжества Рюриковичей и Гедиминовичей в XII – XVI вв. – Львов, 1996, с. 161 – 162].»

В книге 1996 г. значатся такие варианты: 1, Иван Борисович княжил в Киеве до 1399 г., когда погиб на Ворскле; после него княжил Иван Ольгимантович (Ф. Шабульдо). 2, Иван Борисович – вассал киевского князя Ивана Ольгимантовича; сам И. А. на Ворсклу не выбрался, а послал вместо себя И. Б. 3, Иван Борисович – это тот самый Иван Ольгимантович; в 1399 г. он попал в плен, из которого потом вернулся, где-то около 1401 г. Лучшим представляется вариант 2.

Мои рассуждения: то, что «Борисович» не совпадает с «Ольгимонтовичем», кажется, понятно. Поэтому отодвигаем пока Ивана Борисовича и займемся Иваном Ольгимонтовичем. Что говорят классики?

Князь Иван Ольгимонтович известен от 1379 (договор Литвы с Орденом). Далее о нем есть ряд документальных известий до февраля 1401 г. (его присяга королю Ягайло). Далее известия о нем исчезают, из чего делается вывод, что он вскоре умер [Wolff J. Kniazowie litewsko-ruscy od końca 14 w. – Warszawa: 1895 s. 95].

Интересная вещь: князь Иван был, пожалуй, католиком? Собранные Вольфом известия о нем не дают внятных указаний по этому вопросу.

Далее Вольф предлложил ненужную фантазию о Борисе – сына Ивана: этот никому не известный Борис Иванович был, мол, киевским князем и погиб на Ворскле в 1399 г. (там он ошибочно назван Иваном Борисовичем).

Поскольку все списки участников битвы на Ворскле знают только Ивана Борисовича и не знают никакого Бориса Ивановича, фантазия Вольфа ничего не объясняет и только без нужды запутывает дело.

Вывод: бесспорный князь Иван Ольгимонтович (1).