Источники произведения
Николай Жарких
Источники, которые использовал Рубрук в своей книге, можно разделить на две группы: письменные источники и рассказы его современников.
Среди письменных источников заметное место занимает Библия. Библейские цитаты в произведении представлен в следующей таблице:
| Глава | Текст Рубрука | Источник |
| Предисловие | Писано в Екклезиасте о Мудреце: «Он отправится в землю чужих народов, испытает во всем хорошее и дурное». | Сирах, 39, 4. Эта книга не входит в состав православной Библии, но входит в состав католической. Поскольку она по содержанию сходна с книгой Екклезиаста, то ее тоже часто называли книгой Екклезиаста. |
| 2 | Они [татары] не имеют нигде постоянного местожительства и не знают, где найдут его в будущем. | П.Джексон полагал, что это – парафраз Послания к евреям, 13, 14: «Не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего». |
| 21 | И как в израильском народе каждый знал, с какой стороны скинии должен он раскидывать палатки, так и они знают, с какого бока двора должны они размещаться | Числа, 3, 38 |
| 21 | мы стояли пред ним столько времени, во сколько можно произнести «Помилуй мя, Боже». | Псалтырь, 50 |
| 21 | Ибо сказал Бог: «Кто уверует и крестится, спасен будет. Кто же не поверит, будет осужден». | Матфей, 28, 16 и др.евангелия |
| 23 | по словам Господним: «Я вызову их, то есть не хранящих своего закона, чрез того, кто не народ, и раздражу их племенем несмысленным». | Иеремия, 6, 19: Слушай, земля: вот, Я приведу на народ сей пагубу, плод помыслов их; ибо они слов Моих не слушали и закон Мой отвергли. |
| 27 | эти прорицатели предшествуют им, как облачный столб сынам Израиля, и они выбирают место, где разбить лагерь | Исход, 13, 21 |
| 30 | «Ибо в печали сидела владычица народов и не было у нее утешителя» | Такой цитаты в Библии я не нашел, возможно, это цитата из молитвы. Есть отдаленное сходство с Плачем Иеремии, 1, 9: На подоле у него [Иерусалима] была нечистота, но он не помышлял о будущности своей, и поэтому необыкновенно унизился, и нет у него утешителя. |
| 40 | брат, получающий помощь от брата, все равно что крепкий город. | И такой дословной цитаты в Библии нет. Есть отдаленное сходство (в противоположном смысле, как антоним) с Притчами Соломоновыми, 18, 20: Озлобившийся брат неприступнее крепкого города. |
| 45 | «Бог говорит : «Если кто любит Меня, тот соблюдает Мои заповеди, а кто не любит Меня, тот не соблюдает Моих заповедей» | Иоанн, 14, 23 |
| 50 | Отсюда в книге Царств сказано про сынов Сенахерибовых, что, убив отца своего, они убежали в землю армян, у Исайи же сказано, что они убежали в землю Арарат. | 4 Царств, 19, 37; Исайя, 37, 38. В русском синодальном переводе в обоих случаях стоит “в землю Араратскую” |
| 51 | буквально исполнилось бы то, что говорил Исайя, а именно: «Всякая долина наполнится, и всякая гора и холм принизится». | Исайя, 40, 4 |
Как видно из таблицы, Библия для Рубрука выступает в основном источником образных сравнений. Только один раз – в связи с горой Арарат – он вспоминает события библейской истории, привязывая их к географическим реалиям.
Идеи, что кочевой быт монголов унаследован от библейских патриархов, которую , у Рубрука нет.
Шесть раз Рубрук ссылался на Исидора (Исидора Севильского, 560 – 636 гг.):
– название Алания или Албания для восточной Европы (гл. 14, 21);
– название Каспийского моря (гл. 20, при этом Рубрук отрицает взятые из книги сведения, будто это – залив океана, и правильно указывает, что Каспийское море с океаном не соединяется);
– свирепые собаки в Алании убивают львов (гл. 21, с чем Рубрук согласился);
– сведения о гуннах и вандалах (гл. 23);
– сведения о чудовищах или уродливых людях (гл. 39; Рубрук во время пребывания в Каракоруме собирал о них сведения, но никто о них не слышал, и Рубрук выразил большое сомнение относительно книжных данных). В этом эпизоде Рубрук упомянул также и Солина (Гай Юлий Солин, 3 ст. н.э.); поскольку произведением Солина «Собрание вещей, достойных упоминания» пользовался Исидор, то остается неясным, действительно ли Рубрук самостоятельно использовал Солина.
Какое именно произведение Исидора было использована? Пожалуй, это «Этимологии» – большая 20-томная энциклопедия, где 13 и 14-й тома посвящены географии. Это произведение Рубрук, видимо, сумел найти в Триполи, где он писал свою книгу, позже (после пересылки ее королю) он к ней уже не возвращался. Конечно, следует предположить, что общее знакомство Рубрука с трудом Исидора состоялось раньше, еще во Франции, но конкретные ссылки вряд ли можно было сделать по памяти.
Следы использования книжных источников можно проследить в антикизирующей географической терминологии и в упоминаниях об античности. Так, Дербент для Рубрука – это Железные ворота, построенные Александром Македонским (гл. 16, 21, 50); горы Тянь-Шань он называет Кавказом (гл. 25; поскольку средневековые географы, в том числе и Исидор, считали, что Кавказ простирается на восток очень далеко, вплоть до Индии); страну Китай, до которой он не доехал, Рубрук справедливо отождествил с Серикой античных географов (гл. 28; сведения о Серике подал Птолемей); о современном Азербайджан Рубрук пишет, что в древности эта страна звалась Гирканией (гл. 51).
Наконец, в той же 51-й главе находим прямую цитату из Вергилия: «моста не терпит Аракс» (Энеида, гл. 8, строка 728).
Все ли эти сведения заимствованы из Исидора, или еще из каких-то других письменных источников – сейчас сказать невозможно. Поиск этих источников должен начаться со сопоставления текста Рубрука с трудами Исидора; это может составить предмет отдельной статьи.
В 19-й главе находим такое упоминание:
Именно в то время, когда франки взяли Антиохию, единовластие в упомянутых северных странах принадлежало одному лицу по имени Кон-хам […] В истории Антиохии читаем, что турки послали за помощью против франков к королю Кон-хаму.
Если «читаем» – то понятно, какое-то письменное сочинение. Но какое именно произведение по истории первого крестового похода использовал Рубрук – неясно. Не видно также в его книге иных следов этой «Истории Антиохии».
У Рубрука есть еще две упоминания о письменных источниках. С обоими источниками он познакомился во время пребывания в Константинополе. В гл. 23 он пишет:
Другое можно узнать из летописей, так как известно, что области за Константинополем, именуемые ныне Булгарией, Валахией и Склавонией, были областями греков.
Конечно, здесь речь идет о какой-то византийский летописи.
Второе известие содержится в 51-й главе:
У них два пророка: первый — мученик Мефодий, принадлежавший к их народу; он пророчествовал обо всем, что случится с измаелитами, и это пророчество исполнилось на сарацинах. Другого пророка зовут Акатрон… Это пророчество я читал уже в Константинополе, куда его принесли армяне, там пребывающие, но не обратил на него внимания… Теперь я вспомнил о пророчестве и обратил на него больше внимания.
Первое произведение легко узнать – это «Откровение Мефодия Патарского» (византийский эсхатологические произведение, вероятно 7 ст., приписываемое еп.Мефодию (умер 312 г.)). «Откровение» было переведено на латинский язык, но Рубрук не был знаком с этим переводом, а познакомился с ним через армян (поэтому он ошибочно указал, что Мефодий был армянин).
Пророчество Акатрона пересказано у Рубрука очень подробно, так что отождествление источника не должно бы представлять проблемы. Но никто из комментаторов Рубрука сих пор не указал этого источника (возможно, его отдельный текст и не сохранился). Содержание этого пророчества показывает, что оно было составлено где-то во 2-й четверти 13 в.:
- употребляется этноним «татары», с которыми должны бороться франки и армяне (татары появились в Закавказье в 1220 г.);
- мудрый муж из народа стрелков, придя в Константинополь, увидит там церкви и обряды франков (эти церкви появились после 1204 г.);
- франки из Иерусалима нападут на татар (франки владели Иерусалимом в 1099 – 1187 и 1229 – 1244 гг.);
- король франков поставит свой престол в Тебризе (в северо-западном Иране). В Тебризе находилась ставка монгольских правителей, и оттуда они постоянно угрожали армянам. Поэтому с армянской точки зрения переход Тебриза под власть христиан означал установление всеобщего мира.
Это пророчество, несомненно, создано в Армении и отражает армянские политические интересы. Интересы эти состояли в провоцировании войны между франками и татарами в надежде, что после поражения татар армяне получат для себя политические выгоды.
Среди источников второй группы – рассказов современников Рубрука – на первом месте, бесспорно, следует поставить Андрея Лонжюмо. На его рассказы Рубрук ссылается семь раз. Еще один раз он вспомнил об Андрее, когда объяснял в Каракоруме интригу Давида.
В Каракоруме Рубрук повезло – он встретил там пленного француза Вильгельма, мастера-ювелира, который работал для хана. От него он несомненно узнал много подробностей, которые попали в книгу, но очертить объем этих сведений невозможно. Очень ценным помощником Рубрука был сын мастера Вильгельма, который в совершенстве владел монгольским языком и был переводчиком. Немало полезного Рубрук услышал, наверное, и от армянского монаха Сергия, с которым он долгое время жил и отправлял христианские богослужения.
Один раз (гл. 21) Рубрук вспомнил Иоанна де Плано Карпини, посетившего Бату раньше Рубрука. Но текстуальных заимствований из отчета Плано Карпини у Рубрука нет, поскольку Рубрук с Иоанном лично не встречался и отчета, представленного римскому папе, читать не мог.
Зато он несомненно читал отчет венгерского доминиканца Юлиана о поездке к башкирам (1236 г.). Несмотря на то, что этот отчет довольно хорошо известен в историографии и был опубликован в русском переводе в 1940 г. [Аннинский С.А. Известия венгерски миссионеров 13 в. о татарах и восточной Европе. – Исторический архив, 1940 г., т. 3, с. 71 – 90], несмотря на прямое указание Рубрука: «То, что я сказал о земле паскатир, я знаю через братьев проповедников, которые ходили туда до прибытия татар» (гл. 23) – при всем этом никто из комментаторов не отметил очевидной связи между произведениям Юлиана и Рубрука.
Мне абсолютно не понятно примечание Н. П. Шастиной к этому месту: «Об этих первых проповедниках, принадлежавших к доминиканскому ордену, известно только упоминание в одной из переписей». Почему я (физик-теоретик) без проблем нашел Рубруков источник и почему это оказалось не по силам историку-профессионалу в средневековье?
Общие точки в этих произведениях такие:
- название «Великая Булгария» для Волжско-Камской Болгарии;
- в Великой Булгарии есть города;
- Великая Венгрия (Юлиан) = земля Паскатир, или Великая Венгрия (Рубрук), т.е. современная Башкирия, лежит рядом с Великой Булгарией;
- в этой земле нет городов, жители – пастухи;
- из этой земли вышли венгры, которые заселили наддунайскую Венгрию;
- речь паскатир-ов и венгров одинакова.
Возможно, что под влиянием Юлиана, который вспоминал о Булгарии Асана (современной причерноморской Болгарии), Рубрук пишет о «Валахии, земле, принадлежащей Ассану, и Малой Булгарии до Склавонии» (гл. 1). Асан из книги Юлиана – это пожалуй царь Иоанн 2-й Асень (правил в 1218 – 1241 гг.); современником Рубрука был сын Иоанна Асеня – Михаил 2-й Асень (правил в 1246 – 1256 гг.) Из этих мимолетных упоминаний, на мой взгляд, нельзя выводить указания на конкретных правителей, а только географическую привязку области, где правила династия Асеновичей, в Малой Булгарии.
Юлиан упоминал также страну Зихию и город Матрику в ней; но данные Рубрука о них гораздо более подробные и поэтому не могут происходить от Юлиана.
Вместе с тем в Рубрука нет следов использования письма Юлиана к епископу Перуджи с описанием второй поездки (1237 г.). Это письмо осталось Рубруку неизвестным. Сравнение исторических и географических данных писем Юлиана с книгой Рубрука показало бы большой прогресс в знаниях средневековых европейцев о Центральной Азии. Но это сравнение выходит за рамки моей статьи.
Стоит отметить текстовую параллель между «Историей» Геродота и текстом Рубрука.
| Рубрук, гл. 35 | |
| [Царь эфиопов сказал:] «Будь он праведным человеком, не жаждал бы он чужой земли и не порабощал бы народов, которые не причинили ему никакого вреда. Поэтому передайте ему вот этот лук и скажите: царь эфиопов советует персидскому царю вот что: если персы так же легко сумеют натянуть столь большой лук, как я его натягиваю, то пусть они идут войной с несметной силой на долговечных эфиопов. Если же нет, пусть персидский царь возблагодарит богов, что они не внушили сынам Эфиопии присоединить к своей земле еще и чужую». |
Тогда Мангу приказал изготовить самый тугой лук, который едва могли натянуть два человека, и две стрелы, головки которых были серебряные и полные отверстий, так что, когда их пускали, они свистели, как флейты. А тому моалу, которого он собирался послать с упомянутым Феодулом, он внушил: «Ты отправишься к тому королю франков, к которому этот человек проведет тебя, и поднесешь ему это от меня. И если он пожелает иметь мир с нами, мы и покорим землю сарацин вплоть до его владений, и уступим ему остальную часть земли вплоть до Запада. В случае же отказа верни нам лук и стрелы и скажи ему, что из подобных луков мы стреляем далеко и поражаем сильно». |
Конечно, я далек от предположения, что Рубрук заимствовал свой текст из Геродота, переделав его в соответствии с обстоятельствами. В равной мере я не могу допустить, что хан Мункэ перед сном читал Геродота и сказал себе: «А чем я хуже эфиопского царя? Ну-ка тоже пришлю лук в подарок».
Я думаю, что здесь можно говорить об общности обычаев и представлений народов, разнесенных в пространстве на 6500 км и по времени – на 1800 лет. Лук, переданный с послом в подарок, должен означать: «Мы одинаково готовы как к миру, так и к войне». Этот дар следует рассматривать как универсальный символ, одинаково понятный для всех народов независимо от языка (ну, приблизительно так как современные автодорожные знаки). Происхождение этого символа, учитывая указанный временной и пространственный размах его бытования, должно быть достаточно древним.