Выводы

Николай Жарких

1. Предметом исследования был обычай предсмертного пострижения правителя в монахи.

2. Случаи такого пострижения довольно часто фиксировались в летописях. Записи, которые происходят из авторитетных для данного времени летописей, являются достоверными. В более поздних летописях такие записи могли копироваться полностью, сокращаться (часто за счет сообщений о пострижении) или пропускаться совсем. Случаев расширение записей практически нет, кроме первой части Никоновской летописи (до 1428 гг.).

3. Древнерусские летописи не знают вымышленных случаев предсмертного пострижения. В великорусских летописях 15 – 16 вв. такие случаи немногочисленны, в основном происходят из поздних летописей и легко отделяются от достоверных записей.

4. Обычай предсмертного пострижения правителя в монахи существовал на Руси с конца 12 до начала 17 в. Больше всего случаев применения этого обычая зафиксировано во 2 половине 14 – 1 половине 15 в. В 2 половине 15 в. число случаев начало сокращаться, и в 16 в. обычай сходит почти до нуля (последний случай зафиксирован в 1605 г.).

5. География распространения обычая на раннем этапе (до 1240 г.) охватывает земли северо-восточной Руси, Смоленское и Волынское княжества (в Киевском, Черниговском, Переяславском княжествах он не зафиксирован). Начиная со 2 половины 13 в. все собранные в источниках случаи касаются северо-восточной Руси (95% всех случаев). Наибольшее число случаев зафиксировано в Московском княжестве и в Новгороде, что частично можно объяснить лучшим освещением истории этих территорий в летописях.

6. Случаи предсмертного пострижения зафиксированы в основном для правителей (князей и посадников в Новгороде и Пскове). Для служилых князей случаев пострижения зафиксировано значительно меньше, чем для правящих князей. Это дает основания для предположения, что обычай предсмертного пострижения был прерогативой правителя, применялся прежде всего к лицам высокого социального положения. Вместе с тем источники фиксируют несколько случаев массового пострижения в монахи (в момент угрозы гибели от врагов или эпидемии).

7. Наложение случаев предсмертного пострижения на генеалогические древа князей дало убедительный результат только для потомков Александра Невского (в основном из московской ветви). Применение этого обряда последовательно в четырех поколениях позволяет утверждать, что в распространении этого обычая родовые традиции имели существенное значение.

8. Для фиксации смерти правителя в 98 % всех случаев применен глагол «преставися». Другие выражения следует считать эпизодическими. Для предсмертного пострижения формулы отмечаются большим разнообразием, среди них чаще всего употреблялась формула «преставися в чернцах и в схиме» (36%). Формулы предсмертного пострижения в первой части Никоновской летописи значительно отличаются от формул, применяемых во всех других летописях.

9. Монашеская имя выбиралось из числа имен святых, которые начинаются на ту же букву, что и мирское имя лица. Сколько-нибудь массового применения других принципов не прослежено.

10. Церемония предсмертного пострижения наиболее подробно описана для тверского князя Михаила Александровича (1399) и московского князя Василия Ивановича (1533). Но и эти наиболее подробные описания не дают почти ничего для понимания внутреннего содержания этого обряда.

11. Быстрое – в течение одного поколения – распространение обычая на большей части территории древней Руси говорит скорее о внешнем источнике происхождения обычая, чем о возникновении его на Руси. Возможно, здесь имел какое-то значение пример византийского императора Мануила Комнина, который перед смертью постригся в монахи (1180).

12. Выполнение или невыполнение предсмертного пострижения не зависело от внешних условий: есть выразительные случаи, когда внешние условия способствовали пострижению, а оно не состоялось; есть и не менее выразительные случаи, когда внешние условия не способствовали пострижению, но оно произошло. Обряд пострижения выполняло самое высокое духовное лицо из числа присутствующих (митрополит или епископ), что дополнительно придавало обряду характер социальной привилегии. Следует отметить, что новгородские архиепископы никогда не осуществляли этого обряда.